Проект «Шаги к Победе» (хроника последних дней войны). 1 мая 1945 года

1 мая в 3 часа 50 минут на командный пункт 8-й гвардейской армии был доставлен начальник генерального штаба сухопутных сил вермахта генерал пехоты Г. Кребс.

Германский военачальник заявил, что уполномочен установить непосредственный контакт с Верховным Главнокомандованием Красной Армии для проведения переговоров о перемирии. Кребс также сообщил командующему 8-й гвардейской армии генералу В.И. Чуйкову, что Гитлер покончил жизнь самоубийством.

Для переговоров с Г. Кребсом в командный пункт армии прибыл генерал В.Д. Соколовский с приказом И.В. Сталина никаких переговоров, кроме как о безоговорочной капитуляции, не вести. Маршал Г.К. Жуков поставил перед немецким руководством ультиматум: дать согласие на капитуляцию к 10 часам утра.

Противник медлил с ответом. В 10 часов 40 минут советские войска открыли ураганный огонь по остаткам обороны центра Берлина. К 18 часам стало известно, что враг отклонил требование о безоговорочной капитуляции. Советские войска начали последний штурм центральной части города, где находилась имперская канцелярия.

Продолжались бои за рейхстаг. На лестницах и в помещениях главного здания борьба переходила в рукопашные схватки. Район рейхстага обороняли отборные части СС.

В этот же день войска 2-го Белорусского фронта овладели городами Штральзунд, Гриммен, Деммин, Мальхин, Варен, Везенберг – важными узлами дорог и сильными опорными пунктами обороны немцев. Советские войска продвинулись на 15–35 км и заняли свыше 400 населенных пунктов и 47 железнодорожных станций.

По материалам издания:
Русский архив: Великая Отечественная: Т. 15 (4-5).
Битва за Берлин (Красная Армия в поверженной Германии).
М.: Терра, 1995.

***

Рано утром 1 мая советские воины увидели над рейхстагом Красное знамя, водруженное разведчиками 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии М.А. Егоровым, М.В. Кантария под руководством лейтенанта А.П. Береста. В Знамени Победы был воплощен весь многотрудный путь советских воинов от берегов Волги до Шпрее, героический трудовой подвиг советского народа, ковавшего оружие победы.

По материалам издания:
Вторая мировая война: Краткая история. М.: Наука, 1984.

***

Несмотря на водружение знамени над рейхстагом, полного контроля над зданием у Красной Армии не было. В подвалах рейхстага оставалось еще около 1500 немцев. Враг предпринял попытку прорваться в главный зал, но был отброшен советскими бойцами. В это же время 2-я гвардейская танковая армия вела бои в районе парка Тиргартен.

Переговоры советского командования с Кребсом окончились неудачей. Поэтому 47-я гвардейская стрелковая дивизия продолжила бои в центре Берлина, продвигаясь в сторону рейхсканцелярии. С востока к рейхсканцелярии подходила также 5-я ударная армия.

В этот же день войска 3-й гвардейской танковой армии практически полностью освободили районы Берлина Вильмерсдорф и Халензее. К концу дня противник владел территорией площадью менее одного квадратного километра.

По материалам издания:
А.В. Исаев Берлин 45-го. Сражение в логове зверя. М.: Яуза, 2020.

***

4 мая 1945 г.

«К вечеру 1 мая в Берлине оставалось два лица, которые могли решать его судьбу: военный комендант — генерал Вейдлинг, в руках которого находилась высшая военная власть, и д-р Фриче, имперский руководитель радио, в руках которого как самого старшего из оставшихся чиновников оказалась гражданская власть. Оба понимали, что удерживать Берлин невозможно, но, во-первых, никто из них не хотел сказать об этом первым, а, во-вторых, обоим предстояло решить трудную задачу – как капитулировать, избежав слова капитуляция, что было неоднократно запрещено приказами по армии и ставило каждого, кто на это решится, вне закона. Меня самого, когда я шел с белым флагом и белой повязкой в качестве парламентера, чуть не расстрелял один немецкий офицер, направивший на меня автомат и начавший кричать: «Вы, сударь, изменник, вас надо по приказу фюрера расстрелять, как собаку». Вечером 1 мая между представителями военного командования и гражданской власти происходило совещание. Выход нашел Фриче: он заявил, что, во-первых, поскольку фюрер умер, они свободны от присяги, которую приносили ему, а, во-вторых, речь должна идти не о капитуляции, а о безоговорочной сдаче в плен. Каково различие между капитуляцией и безоговорочной сдачей в плен я не представляю, но, впрочем, об этом никто не спрашивал. Все были довольны найденным выходом. Фриче официально заявил генералу Вейдлингу, что предлагает ему, во имя сохранения гражданского населения от напрасных жертв, отдать приказ о безоговорочной сдаче гарнизона в плен. Мне Фриче предложил отправиться в качестве парламентера к маршалу Жукову, чтобы довести до его сведения наше решение и получить соответствующие указания о порядке сдачи в плен. Но когда я пришел к представителю маршала Жукова, то узнал, что генерал Вейдлинг поспешил отдать свой приказ еще до того, как я успел добраться до места назначения. Воинские части Берлина уже складывали оружие, что подавляющее большинство солдат и офицеров делало весьма охотно».

Инструктор-литератор 7-го отдела политуправления 1-го Белорусского фронта майор Ф. Шемякин
По материалам издания: Русский архив: Великая Отечественная: Т. 15 (4-5).
Битва за Берлин (Красная Армия в поверженной Германии). М.: Терра, 1995.

На фото: Тяжелый советский танк ИС-2 у Бранденбургских ворот (1 мая 1945 г.; Автор фото – Виктор Антонович Темин; ГАРФ; Ф. 10140. Оп. 5. Д. 10. Л. 22)

***

«Вот уже три часа утра... Три с половиной... Забрезжил рассвет. Наступило утро Первого мая... В Берлине мрачно, а там, на Родине, в ее восточных районах, уже начались первомайские демонстрации. Отстает время в Средней Европе от нашего – солнце восходит с востока! Там, в Сибири, на Урале, в Москве, люди уже проснулись и вскоре узнают, что на фронтоне рейхстага уже развевается Знамя Победы, установленное отважными разведчиками из 3-й Ударной армии сержантами М.А. Егоровым и М.В. Кантария...

Наконец в 3 часа 55 минут дверь открылась, и в комнату вошел немецкий генерал с Железным крестом на шее.

Присматриваюсь к нему. Среднего роста, плотный, с бритой головой, на лице шрамы. Правой рукой делает жест приветствия по-своему, по-фашистски; левой подает мне свой документ – солдатскую книжку. Это начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Кребс…»

«…Кребс не стал ожидать вопросов.

–Буду говорить особо секретно, – заявил он. – Вы первый иностранец, которому я сообщаю, что тридцатого апреля Гитлер добровольно ушел от нас, покончив жизнь самоубийством.

Произнеся эту фразу, Кребс сделал паузу, точно проверяя, какое воздействие произвело на нас это сообщение. Он, по-видимому, ожидал, что все мы набросимся на него с вопросами, проявим жгучий интерес к этой сенсации. А я, не торопясь, спокойно сказал:

–Мы это знаем!

Затем, помолчав, попросил Кребса уточнить, когда это произошло.

Кребс заметно смутился. Он никак не ожидал, что его сенсационное заявление окажется холостым выстрелом…»

«…Должен признаться, что я не знал о смерти Гитлера и не ожидал услышать о ней из уст Кребса. Однако же, готовясь к этому разговору, я настроил себя встретить любую неожиданность спокойно, не выказывая и тени удивления, не делая торопливых выводов. Я знал, что опытный дипломат – а Кребс был именно таковым – никогда не начнет разговора с того вопроса, который для него является главным. Он обязательно сначала разведает настроение своего собеседника, а затем постарается повернуть разговор так, чтобы о главном вопросе заговорил первым тот, кто должен его решить.

На фото: Начальник генерального штаба германских сухопутных войск генерал пехоты Кребс, прибывший 1 мая в расположение советских войск с целью втягивания Верховного командования в переговорный процесс (Автор фото – Виктор Антонович Темин; РГАКФД; арх. № 2-103885)

Для меня и для всех присутствующих при переговорах смерть Гитлера была действительно новостью первостепенной важности, но для Кребса она служила лишь дипломатической маскировкой основного, самого главного вопроса…»

«…Чтобы прервать молчание, я спросил:

–Почему Гитлер покончил жизнь самоубийством?

–Военное поражение, которого он не предвидел. Надежды немецкого народа на будущее потеряны. Фюрер понял, какие жертвы понес народ, и, чтобы не нести ответственности при жизни, решил умереть.

–Поздно понял, – заметил я. – Какое было бы счастье для народа, если бы он это понял пять-шесть лет назад...»

В.И. Чуйков, «От Сталинграда до Берлина»
(Командующий 8-й гвардейской армией)

***

«Около 5 часов утра мне позвонил генерал В.Д. Соколовский и доложил о первом разговоре с генералом Кребсом.

–Что-то хитрят они, – сказал В.Д. Соколовский. – Кребс заявляет, что он не уполномочен решать вопрос безоговорочной капитуляции. Этот вопрос, по его словам, может решить только новое правительство Германии во главе с Деницем.

Кребс добивается перемирия якобы для того, чтобы собрать в Берлине правительство Деница. Думаю, нам следует послать их к чертовой бабушке, если они сейчас же не согласятся на безоговорочную капитуляцию.

–Правильно, Василий Данилович, – ответил я. – Передай, что если до 10 часов не будет дано согласие Геббельса и Бормана на безоговорочную капитуляцию, мы нанесем удар такой силы, который навсегда отобьет у них охоту сопротивляться. Пусть гитлеровцы подумают о бессмысленных жертвах немецкого народа и своей личной ответственности за безрассудство.

В назначенное время ответа от Геббельса и Бормана не последовало».

Г.К. Жуков, «Воспоминания и размышления»
(Командующий 1-го Белорусского фронта)

***

«С рассветом 1 мая советские воины – участники штурма рейхстага увидели над ним Красное знамя. Для каждого из нас это означало: войне скоро конец. При одной мысли о том, что теперь уже совсем близок этот день, забылись полные величайшего напряжения ночи без сна и отдыха, уходила куда-то скопившаяся в боях за Берлин нечеловеческая усталость. Все мы почувствовали новый прилив бодрости и энергии».

Клочков И.Ф., «Мы штурмовали Рейхстаг»
(командир огневого взвода артиллерии 469-й стрелкового полка 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта)

***

«Вскоре выяснилось, что командование гарнизона рейхстага обращается к нам с предложением немедленно начать переговоры. При этом было выдвинуто требование, чтобы с каждой стороны в них участвовало не более четырех человек. С советской стороны делегацию должен возглавлять офицер в чине не ниже полковника, поскольку у них в подвале есть генерал. Переговоры будут вестись на середине центральной лестницы, ведущей в подвал, в северной части рейхстага. Движение нашей и немецкой делегации к месту встречи начинается одновременно.

На фото: Советские офицеры в рейхстаге

Предложение, несомненно, заслуживало внимания. В случае капитуляции противника прекращалось кровопролитие, а это самое важное, самое главное. Гитлеровцам должна была быть известна бессмысленность и преступность дальнейшего сопротивления. Максимум, чего они могли достигнуть, это пересидеть в подвале еще какие-то сутки и умножить число жертв с обеих сторон.

Я обратился в штаб дивизии за разрешением вступить в переговоры. Генерал Шатилов мое предложение поддержал:

–На переговоры во всяком случае идти надо. Но помните: условие у нас единственное – безоговорочная капитуляция.

Пригласили лейтенанта Береста, детально проинструктировали, предложили побриться и переодеться в форму полковника…»

«…Точно в назначенное время – в 24 часа обе делегации встретились на середине лестницы, ведущей в подвал.

Берест остановился, сложил руки на груди и, широко расставив ноги, сверху вниз внимательно стал рассматривать делегацию противника. Вот сделал еще один шаг вперед, заложил руки за спину. Перед ним оказался пожилой немецкий полковник, в пенсне, кожаных перчатках. Он старался придать своему посеревшему от усталости лицу выражение невозмутимости и достоинства, но растерянность и угнетенность сквозили во всей его сгорбленной фигуре.

После непродолжительной паузы делегации взаимно представились.

–Я слушаю вас, господин, полковник, – очень спокойно и сухо начал Берест. – Докладывайте, зачем приглашали нас на переговоры.

Гитлеровский полковник поморщился. Ему явно не понравилось такое непочтительное начало разговора, да и русский «оберст» выглядел слишком уж молодо. Однако, овладев собой, охрипшим голосом ответил:

–Вам, господин полковник, нужен рейхстаг? Мы его вам оставляем... – Гитлеровец сделал паузу, как бы изучая реакцию на такое заманчивое предложение. – А вы... выпускаете нас через южный выход в район Бранденбургских ворот.

Немая сцена. Наглое предложение фашиста буквально взбесило обычно невозмутимого и добродушного лейтенанта Береста.

Однако он взял себя в руки и, немного успокоившись, твердо ответил:

–От имени советского командования требую безоговорочно капитулировать. Понятно? Ка-пи-ту-лировать!..»

Ф.М. Зинченко «Герои штурма Рейхстага»
(командир 756-го полка 150-й Идрицкой ордена Кутузова II степени стрелковой дивизии, полковник)

***

«...В ночь на 1 мая мы получили радостное сообщение: взят рейхстаг, над рейхстагом – Красное Знамя! Не было предела нашему ликованию. Тотчас по всем каналам решили известить об этом войска армии, которые, наступая в кварталах Шарлоттенбурга и в Тиргартене, делали последние шаги к победе.

Вот что пишет о последнем бое в Берлине командир танкового орудия старший сержант В. Мищенко:

“...Бой, словно морской прибой, то утихал, то вспыхивал с новой яростью и ожесточением. Высокие скелеты разрушенных зданий были освещены заревом пожаров. Глухо рвались снаряды, с воем проносились мины.

Впереди лежал Тиргартен. Сюда стремились наши танки. Но перед парком раскинулись кварталы улиц и их надо было взять. В момент, когда стрельба особенно усилилась, механик-водитель Игнатий Кирсанов обратился к своим товарищам:

–Берлин сегодня возьмем! Чует мое сердце, что возьмем!...”»

М.М. Литвяк, «Породненные броней»
(Начальник политотдела 2-й гвардейской танковой армии)

***

«В полосе 1-го Украинского фронта армии Рыбалко и Лучинского в течение всего 1 мая очищали от противника районы Вильмерсдорфа и Халензее и заняли за этот день девяносто кварталов. 10-й гвардейский танковый корпус армии Лелюшенко и 350-я дивизия армии Пухова покончили с вражеской группировкой на острове Ванзее. Шесть тысяч неприятельских солдат и офицеров, переправившихся в ночь на 1 мая с острова на материк, были по частям уничтожены или пленены в расположении различных частей».

И.С. Конев, «Сорок пятый»
(Командующий 1-го Украинского фронта)

***

«Над городом стоят черные дымовые тучи. Беспрерывно грохочет тяжелая артиллерия. Подходит уже вечер, а бойцы еще не обедали. Все ослабели от бессонных ночей, лица потемнели от дыма и пыли. После чтения первомайского приказа товарища Сталина раздалась чья-то команда: “Вперед, товарищи, ползком, броском, но только вперед, победа за нами!”. Нужно было воспитать в себе необыкновенное терпение, упорство, стойкость, чтобы, несмотря на все препятствия, продвигаться здесь вперед».

Гвардии сержант П. Черкасов, «Штурм Берлина. Воспоминания, письма,
дневники участников боев за Берлин» (сборник)

Экскурсия в трехмерной панораме «Битва за Берлин. Подвиг знаменосцев» Центрального музея Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.

ВОЗМОЖНО ВАМ БУДЕТ ИНТЕРЕСНО:

Проект В. Никонова "Двадцать восемь мгновений весны 1945-го". Первомай

Российско-финское сотрудничество в изучении документального наследия II мировой войны

К 75-летию освобождения концлагеря Равенсбрюк частями Красной армии